Решения и определения судов

Определение Верховного Суда РФ от 27.11.2002 N 16-О02-64 Приговор по делу об умышленном уничтожении и повреждении имущества, применении насилия в отношении представителя власти оставлен без изменения, так как при назначении осужденным наказания суд в полной мере учел характер и степень общественной опасности преступлений, данные о личности каждого, которые характеризуются удовлетворительно, инвалидность одного из них, а также и другие обстоятельства дела.

ВЕРХОВНЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

КАССАЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ

от 27 ноября 2002 г. N 16-О02-64

Судья: Касьян В.М.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации

в составе:

председательствующего Галиуллина З.Ф.

судей Валюшкина В.А. и Родионовой М.А.

рассмотрела в судебном заседании 27 ноября 2002 года кассационные жалобы осужденных Л., Г. и адвокатов Пискунова В.В., Шалагинова Н.В. и Бралиева С.Ж. на приговор Волгоградского областного суда от 4 июня 2002 года, по которому

Л., <...>, русский, несудимый,

осужден к лишению свободы: по ст. 167 ч. 2 УК РФ на 3 года, по ст. 318 ч. 1 УК РФ на 4 года, а по совокупности преступлений на 6 лет лишения свободы в исправительной колонии общего
режима,

и

Г., <...>, русский, несудимый,

осужден к лишению свободы: по ст. 167 ч. 2 УК РФ на 3 года, по ст. 318 ч. 2 УК РФ на 7 лет, а по совокупности преступлений на 8 лет лишения свободы в исправительной колонии общего режима.

Постановлено взыскать с Л. и Г. в пользу П.: по 50 000 рублей в счет компенсации морального вреда и солидарно 11215 рублей в возмещение материального вреда.

Заслушав доклад судьи Валюшкина В.А., объяснения осужденных Л. и Г., поддержавших доводы, изложенные в жалобах, мнение прокурора Сафонова Г.П., полагавшего приговор оставить без изменения, судебная коллегия

установила:

Л. и Г. признаны виновными в умышленном уничтожении и повреждении чужого имущества, повлекшем причинение значительного ущерба, иные тяжкие последствия, совершенные путем поджога. Кроме того, Л. признан виновным в применении насилия не опасного для жизни и здоровья, а Г. в применении насилия, опасного для жизни и здоровья, в отношении представителя власти П., в связи с исполнением им своих должностных обязанностей.

Эти преступления совершены 2 мая 2001 года в г. Палласовке Волгоградской области при обстоятельствах, изложенных в приговоре.

В судебном заседании Л. и Г. вину признали частично, при этом Л. заявил, что он только поджег дверь квартиры П., используя случайно оказавшуюся у него бутылку с бензином, не имея отношения к избиению потерпевшего, а Г. отрицает какую-либо причастность к поджогу, не отрицая, что ударил в лицо мужчину, обругавшего его нецензурно, но только потом понял, что это был П.

В кассационных жалобах:

- основой и дополнительной осужденный Л., приводя показания, аналогичные данным в суде, дополняет, что первые показания от него, в которых он оговорил и себя и Г.,
получены в результате физического насилия со стороны оперативных работников, в отсутствие адвоката. На следствии допускались нарушения закона, следственный эксперимент, очные ставки не проводились. Показаниям потерпевшего П. не дано должной оценки. Судебное разбирательство носило обвинительный уклон, нарушены ст. ст. 20 и 70 УПК РСФСР. Утверждает, что с Г. был С., а не он и его показания в этой части не опровергнуты. Гражданские иски разрешены без учета его материального положения. Просит отменить приговор в части его осуждения по ст. 318 ч. 1 УК РФ и уменьшить размеры гражданских исков;

- основных и дополнительных осужденный Г., адвокаты Бралиев и Шалагинов в его защиту, приводя показания, аналогичные данным Г. в суде, дополняют, что следствие было предвзятым, многие необходимые следственные действия не проводились, а следственный эксперимент, задержание Г. и опознания, проведены с нарушением закона. Показаниям супругов П. и П.И. и их детей не дано должной оценки. Детально анализируя доказательства по делу, утверждают, что причастность Г. к поджогу не установлена, а его доводы о том, что он не был осведомлен, что избиваемый им человек является сотрудником милиции, не опровергнуты. Кроме того, потерпевший в тот день был без форменной одежды. Без внимания суда остались нарушения закона, допущенные П. при административном производстве в отношении Г. В суде не допрошен А., показания которого имеют значение для правильного разрешения дела. Ссылка суда на заключения судебно-медицинских экспертов, необоснованна, поскольку они составлены с нарушением существующих правил. Размер причиненного ущерба не подтверждается доказательствами. В основу приговора положены доказательства, добытые с нарушением закона. Осужденный Г. просит отменить приговор в части его осуждения по ст. 167
ч. 2 УК РФ и переквалифицировать его действия со ст. 318 ч. 2 на ст. 115 УК РФ. Адвоката просят приговор отменить, а дело направить для дополнительного расследования;

- адвокат Пискунов в защиту Л., приводя доводы, аналогичные его подзащитному, дополняет, что вывод суда о выполнении П. функций по охране общественного порядка, не соответствует материалам дела, назначенное Л. наказание не соответствует закону, данным о личности его подзащитного. Просит приговор в части осуждения Л. по ст. 318 ч. 1 УК РФ отменить и дело прекратить за отсутствием состава преступления, а по ст. 167 ч. 2 УК РФ - отменить, а дело направить на дополнительное расследование;

Потерпевшим П. и его представителем принесены возражения на кассационные жалобы, в которых они считают доводы осужденных и адвокатов необоснованными.

Проверив дело, обсудив доводы, изложенные в кассационных жалобах, судебная коллегия находит приговор законным, обоснованным и справедливым.

Вывод суда о виновности Л. и Г. в умышленном уничтожении имущества и в применении насилия к представителю власти соответствует фактическим обстоятельствам дела и основан на совокупности исследованных судом доказательств, приведенных в приговоре.

Доводы Л. о его непричастности к избиению П., а Г. - к уничтожению имущества, тщательно проверялись при судебном разбирательстве и обоснованно были признаны несостоятельными.

Так, согласно показаниям потерпевшего П., вечером 2 мая 2001 года, оставив детей дома, он с женой поехали ставить машину в гараж. Когда уже шли домой, мимо них прошли Л., Г. и еще один мужчина. Г. спросил у него закурить, на что он, не оборачиваясь, ответил, что не курит. Тогда Г. повторил просьбу. Повернувшись, он поинтересовался о наличии у того “проблем“, на что
Г. ответил, что “проблемы“ имеются и несколько раз ударил его кулаком по лицу. Л. несколько раз ударил его ногой по туловищу. Жена сказала им, что они избивают работника милиции, на что получила ответ, что знают об этом. Поскольку жена стала стучать в окна дома, они перестали его бить и ушли. Прибыв на машине знакомых в РОВД, там узнал о поджоге его квартиры. Вернувшись домой, обнаружил следы пожара и поврежденное имущество. От соседей узнал, что дочь с ожогами находится в больнице. Сын рассказал ему, что когда они уехали в гараж, в дверь постучали, и мужчина спросил его и где находится гараж. Затем сын увидел в глазок, что один из мужчин махнул рукой и по дверному глазку потекла жидкость, раздался хлопок и появился дым, поскольку загорелась дверь. Соседка сообщила, что его искали четверо мужчин, среди которых был Л., у одного из которых было две бутылки.

Указанным событиям предшествовало то, что 15 апреля он, как инспектор РЭО ГИБДД сделал замечание Г. за нарушение правил дорожного движения, а двумя неделями позже отобрал у него водительское удостоверение и по его указанию на Г. был составлен административный протокол за нарушение правил дорожного движения.

П. подтвердил эти показания при следственном эксперименте.

Свидетель П.И., жена потерпевшего, дала аналогичные показания, дополнив, что она, отталкивая Г., когда тот бил мужа, крикнула, знает ли он, кого бьет. На что тот ответил, что знает, и бьют они сотрудника милиции, который их запомнит, и который знает, за что “получает“.

При опознании П.И. указала на Л. и Г., которые избивали ее мужа.

Согласно показаниям свидетеля Х., соседки П., вечером
2 мая 2001 года, открыв на стук входную дверь, увидела Г., который спросил, где живет П. Она указала их квартиру. Закрыв дверь, посмотрела в глазок и увидела, что за Г. поднялись еще несколько человек, среди которых был Л., в руках у одного из которых, были две бутылки. У квартиры П. она услышала какой-то разговор, после чего ребята ушли. Через минуту услышала крик П.Ю., от которой узнала, что горит их квартира.

Из показаний потерпевшей П.Ю. следует, что когда родители уехали ставить машину, в дверь постучали. Ее брат П.А., подойдя к двери, стал разговаривать с мужчиной, который просил позвать отца. П.А. ответил, что они с матерью уехали в гараж. Через некоторое время услышала за дверью голоса трех мужчин, и после этого раздался хлопок. В подъезде послышался шум от убегающих людей. Выйдя в прихожую, увидели, что горит их дверь. Они выбежали в подъезд, при этом она обожгла плечо и руку.

Свидетель П.А. на предварительном следствии дал аналогичные показания, дополнив, что после разговора с мужчиной он посмотрел в глазок и увидел трех человек, один из которых совершал какие-то движения руками и по глазку, что-то потекло. Он пошел в комнату к сестре и услышал хлопок. После этого, он увидел дым, который шел из щелей двери.

Осужденный Г. подтвердил, что он интересовался у Х. местом проживания П., а у П.А., где находится его отец.

При следственном эксперименте была установлена возможность в глазок двери видеть происходящее на лестничной площадке.

Согласно протоколу осмотра квартиры П. вследствие пожара повреждены входная дверь, линолеум, обои, пленка на дверях в комнатах, светильник и люстра.

Из акта пожарно-технической экспертизы
следует, что пожар возник внезапно на внешней поверхности входной двери и получил быстрое развитие по горючим конструкциям дверного полотнища. Вероятность его возникновения возможна от пламени брошенной спички или зажигалки, которое происходит практически мгновенно при наличии следов легковоспламеняющейся жидкости на горючих конструкциях входной двери. Возникновение пожара возможно при обстоятельствах, изложенных Л.

По заключению судебно-медицинского эксперта, телесные повреждения у П., причинившие его здоровью легкий вред с кратковременным расстройством, могли возникнуть в результате ударов тупыми твердыми предметами, каковым могла быть рука, сомкнутая в кулак. У П.Ю. обнаружен термический ожог правой верхней конечности, причинивший ее здоровью легкий вред, с кратковременным расстройством, которые могли возникнуть в результате термического воздействия пламени при пожаре.

При таких данных доводы Л. об отсутствии доказательств его причастности к избиению П., а Г. - к поджогу, следует признать несостоятельными.

Что касается свидетеля С., на которого ссылаются осужденные, и который, якобы, находился с Г. в момент избиения П., то он, допрошенный на предварительном следствии, заявил, что покинул дом Г., где они употребляли спиртное, примерно в 21 час, что исключает возможность его участия в применении насилия к потерпевшему.

Кроме того, указанный свидетель не опознан никем из потерпевших и свидетелей.

Доводы в защиту Г. об отсутствии у него мотива для избиения П., и о том, что он избил, “не сотрудника милиции П.“, а “мужчину, который выражался в его адрес нецензурно“, являются неубедительными, поскольку опровергаются вышеприведенными показаниями супругов П. и П.И. о том, что Г. знал о нанесении им ударов именно П., являющегося представителем власти.

Кроме того, сами осужденные на предварительном следствии, не оспаривали применения ими насилия к П. в связи
с его служебной деятельностью, поскольку тот за несколько часов до описываемых событий отобрал “права“ у их знакомого А. за управление машиной в нетрезвом состоянии, а ранее задерживал и Г. за нарушение правил дорожного движения.

Что касается нахождения потерпевшего не в форменном обмундировании, а в гражданской одежде, то это обстоятельство в данном случае не исключает ответственности лиц, применивших к нему насилие, за совершение преступления против представителя власти.

При судебном разбирательстве тщательно проверялись доводы в защиту осужденных о неправомерности действий П. по наложению административных взысканий на Г., о применении недозволенных методов ведения следствия, которые правильно признаны несостоятельными по основаниям, подробно изложенным в приговоре.

Судебная коллегия не может согласиться с доводами осужденных и их адвокатов о том, что в основу приговора положены порочные доказательства, поскольку ни одно доказательство, юридическая сила которого вызывала сомнение, не было положено в обоснование тех или иных выводов суда.

Всесторонне, полно и объективно исследовав обстоятельства дела, оценив имеющиеся доказательства в их совокупности, проверив все версии в защиту осужденных и отвергнув их, суд пришел к обоснованному выводу о виновности Л. и Г. в инкриминируемых им преступлениях, дав содеянному ими правильную юридическую оценку.

То обстоятельство, что в суде не допрошен свидетель А., никоим образом не ставит под сомнение обоснованность осуждения Л. и Г. за содеянное.

При назначении наказания суд в полной мере учел характер и степень общественной опасности преступлений, данные о личности Л. и Г., которые характеризуются удовлетворительно, инвалидность Г., а также и другие обстоятельства дела. Оно является справедливым, а указанные в жалобах доводы, в данном конкретном случае, не являются основаниями для смягчения назначенного наказания.

Гражданские иски по
делу разрешены в строгом соответствии с законом, в части материального ущерба его размер подтвержден имеющимися в деле документами, а при определении размера компенсации морального вреда, суд обоснованно указал и учел при принятии решения степень вины Л. и Г., физических и нравственных страданий потерпевших, и другие обстоятельства.

На основании изложенного и руководствуясь ст. ст. 377, 378 и 388 УПК РФ, судебная коллегия

определила:

приговор Волгоградского областного суда от 4 июня 2002 года в отношении Л. и Г. оставить без изменения, а кассационные жалобы - без удовлетворения.