Решения и определения судов

ОБЗОР СУДЕБНОЙ ПРАКТИКИ ВЕРХОВНОГО СУДА РФ “Обзор законодательства и судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за третий квартал 2010 года“ Часть 5

практики Верховного Суда Российской Федерации за первый квартал 2010 года внести следующие редакционные изменения:

“Поскольку обязанность по представлению сведений лежит на лице, в отношении которого вынесено соответствующее определение, то местом совершения указанного административного правонарушения следует считать место нахождения лица, не представившего в контролирующий орган такие сведения. Соответственно, дело об административном правонарушении должно рассматриваться по месту нахождения данного лица“.

Управление по работе с законодательством

Практика Европейского Суда по правам человека

Извлечения из постановлений

В постановлении по делу “Маргушин против России“ от 1 апреля 2010 г. Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) признал нарушение п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных
свобод (далее - Конвенция) и ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции в связи с прекращением исполнительного производства по решению о взыскании с ОАО “Банк Российский Кредит“ в пользу Маргушина В.В. денежных средств.

Обстоятельства дела: “27 апреля 1998 г. между заявителем и ОАО “Банком Российский Кредит“ (далее - Банк) был заключен договор банковского вклада... 16 сентября 1998 г. заявитель попытался получить... сумму, но ему было отказано в связи с неплатежеспособностью банка... 5 декабря 1998 г. заявитель принял предложение Банка о конвертации оставшейся суммы в российские рубли... и переводе ее на его счет в другом банке. 5 марта 1999 г. оставшаяся сумма была переведена на его счет в Сбербанке России....15 мая 2000 г. между Банком и его кредиторами заключено мировое соглашение....Банк должен был выплатить кредиторам только суммы вкладов, без выплаты процентов или комиссий за просрочку. 15 августа 2000 г. Арбитражный суд г. Москвы утвердил данное мировое соглашение“.

“...Заявитель подал исковое заявление о взыскании с Банка разницы между полученной и причитающейся суммой вклада... процентов... неустойки, а также компенсации морального вреда“.

Дело рассматривалось неоднократно.

“28 марта 2001 г. городской суд рассмотрел требования заявителя в третий раз....Представитель Банка... утверждал... что заявитель согласился на перевод его денежных средств в другой банк и, соответственно, утратил свое право требования выплаты процентов. Мировое соглашение упомянуто не было. Городской суд частично удовлетворил требования заявителя... Областной суд 22 августа 2001 г. оставил судебное решение без изменений“.

“24 октября 2001 г. судебные приставы начали исполнительное производство....Банк обратился в городской суд с ходатайством о прекращении исполнительного производства... сообщил, что согласно мировому соглашению от 15 мая 2000 г....должен
был выплатить своим кредиторам только вложенные в Банк суммы и что Банк не был обязан выплачивать какие-либо проценты или неустойку....Определением от 24 декабря 2001 г. городской суд удовлетворил ходатайство Банка и прекратил исполнительное производство...“

Позиция Европейского Суда: “Несмотря на возможность принятия того, что Договаривающиеся Стороны при исключительных обстоятельствах и пользуясь своей свободой усмотрения могут вмешаться в производство по делу для приведения в исполнение судебного решения, вследствие такого вмешательства исполнительное производство не должно быть лишено юридической силы, ненадлежащим образом задержано или, тем более, не должна быть подорвана суть решения...“.

Европейский Суд отметил, что “...мировое соглашение вступило в силу примерно за год до принятия судебного решения, вынесенного в пользу заявителя....Банк...умолчав при рассмотрении дела в суде первой инстанций о том, что последствия мирового соглашения могут иметь отношение к требованиям заявителя... также не поднял данный вопрос при обжаловании вынесенного судебного решения“.

Применительно к данному делу Европейский Суд пришел к выводу, что “...ходатайство Банка о прекращении исполнительного производства является ничем иным, как попыткой... повторно оспорить дело, которой Банк не воспользовался при рассмотрении дела в суде первой инстанции. Соответственно, Европейский Суд не может рассматривать судебное разбирательство относительно прекращения исполнения судебного постановления в пользу заявителя кроме как в качестве “замаскированного обжалования“, которое не может оправдать отступление от принципа правовой определенности“.

“...Государство было обязано обеспечить получение признанной в судебном решении задолженности посредством адекватно функционирующей службы судебных приставов. Вместо этого российские суды прекратили исполнительное производство в отношении судебного решения....Такая ошибка со стороны государства в обеспечении механизма исполнения судебного решения, вынесенного в пользу заявителя, не соответствует позитивному обязательству государства, поскольку была затронута защита прав
собственности заявителя“.

В постановлении по делу “Закаев и Сафанова против России“ от 11 февраля 2010 г. Европейский Суд признал нарушение ст. 8 Конвенции в связи с депортацией Закаева Р. из Российской Федерации в Республику Казахстан.

Позиция Европейского Суда: “Европейский Суд... считает, что вмешательство соответствовало закону, а именно, ст. 18.8 Кодекса об административных правонарушениях, и что оно преследовало законные цели, такие как экономическое благосостояние страны и предотвращение беспорядков и преступлений. Ключевой вопрос для Европейского Суда состоит в том, была ли эта мера необходима в демократическом обществе. Соответствующие критерии, используемые Европейским Судом для оценки необходимости применения в демократическом обществе такой меры, как выдворение, недавно были резюмированы следующим образом...

- характер и тяжесть правонарушения, совершенного заявителем;

- длительность пребывания заявителя в стране, из которой он или она подлежит выдворению;

- время, прошедшее с момента совершения правонарушения, и поведение заявителя в течение этого периода;

- национальности различных заинтересованных лиц;

- семейное положение заявителя, например, продолжительность брака и другие факторы, подтверждающие действительность семейной жизни пары;

- знал ли супруг о правонарушении в момент его или ее вступления в семейные отношения;

- есть ли в браке дети, и если есть, то их возраст; и

- серьезность трудностей, с которыми супруг может столкнуться в стране, в которую должен быть выдворен заявитель“.

Европейский Суд особо отметил два критерия:

“... насущные интересы и благополучие детей, в частности, серьезность трудностей, с которыми могут столкнуться дети заявителя в стране, в которую должен быть выдворен заявитель; и

- прочность социальных, культурных и семейных связей со страной назначения“.

Применительно к данному делу Суд признал, что “...правонарушение, за которое был выдворен заявитель, состояло в нарушении порядка регистрации иностранных
граждан... не носило особо серьезного характера, и что... заявитель был наказан согласно соответствующим положениям в первый раз“.

Далее Европейский Суд констатировал, что Сафанова “...и четыре несовершеннолетних ребенка...“ заявителей “...являются гражданами России. У них никогда не было казахского гражданства, и даже при том, что заявительница родилась и провела детство в Казахстане... у нее нет каких-либо оснований требовать казахского гражданства, тем более что для детей пары связь с Казахстаном является еще более слабой. Заявитель не имеет постоянной работы в Казахстане и не в состоянии материально обеспечить свою семью с тех пор, как был туда выдворен.... Ко времени депортации заявителя заявители состояли в законном браке более десяти лет“.

Отмечая, что “...до 2002 г. заявитель не предпринимал никаких попыток для получения вида на жительство или российского гражданства, несмотря на его длительное проживание в России и брак с российской гражданкой“, Европейский Суд с учетом конкретных обстоятельств дела пришел к выводу, что “...экономическое благосостояние страны и предотвращение беспорядков и преступлений не являлись более приоритетными, чем права заявителей согласно ст. 8 Конвенции“.

В постановлении по делу “Рослов против России“ от 17 июня 2010 г. Европейский Суд признал отсутствие нарушения п. 1 ст. 6 Конвенции в части продолжительности судебного разбирательства.

Обстоятельства дела: “...уголовный процесс против заявителя длился с 20 сентября 1999 г. по 25 января 2005 г., что включает в себя стадию расследования и судебные разбирательства, в ходе которых суды пересматривали дело трижды в двух инстанциях“. Из совокупной длительности процесса Европейским Судом исключен период с 23 апреля по 28 ноября 2002 г. “...так как в данный период рассматривалось ходатайство о пересмотре дела
в порядке надзора, и дело не находилось в незавершенной стадии. Соответственно, период, который подлежит рассмотрению, составлял примерно четыре года и девять месяцев“.

Позиция Европейского Суда: оценивая обоснованность длительности судопроизводства, Европейский Суд принял во внимание, что “судебные разбирательства, в основном, откладывались в связи с болезнью заявителя, ведением других дел его защитником и ходатайствами защиты о вызове в суд дополнительных свидетелей....Заявителю нельзя вменять в вину то, что он воспользовался преимуществом доступных ему процессуальных прав. В то же время... государство также не может нести за это ответственность“. С учетом изложенного Европейский Суд пришел к выводу об отнесении совокупной отсрочки “...в один год и восемь месяцев... на счет заявителя“.

Также Европейским Судом принято во внимание, что “...отсрочка в один год и четыре месяца была обусловлена рассмотрением судом трех ходатайств обвинителя о направлении дела на дополнительное расследование, из которых только одно было поддержано заявителем. Бездействие властей, которое впоследствии привело к такому расследованию, также повлияло на данную отсрочку“.

“Однако, Европейский Суд отмечает, что, за исключением данной отсрочки, власти продемонстрировали достаточное усердие при ведении судопроизводства. Судебные слушания регулярно назначались, и все случаи, когда слушания откладывались, как указано выше, обычно происходили не по вине суда.... Учитывая всестороннюю заботливость властей, существенные отсрочки, произошедшие за счет заявителя, а также уровень, вовлеченных в процесс судов, Европейский Суд считает, что в настоящем деле требование о соблюдении “разумного срока“ нарушено не было“.

В постановлении по делу “Генералов против Российской Федерации“ от 9 июля 2009 г. Европейский Суд признал нарушение ст. 6 Конвенции в связи с отказом районного суда в принятии к производству жалобы Генералова на жестокое обращение
и наложение дисциплинарных взысканий по мотиву направления заявления в суд, минуя администрацию исправительного учреждения.

Обстоятельства дела: “...16 июля 2002 года... районный суд оставил без рассмотрения жалобы заявителя, поскольку последний направил их в суд в обход администрации исправительного учреждения, что противоречит Уголовно-исполнительному кодексу...“ и Правилам внутреннего распорядка исправительных учреждений, утвержденным приказом Министерства юстиции N 224 от 30 июля 2001 г.

Применительно к обстоятельствам данного дела Европейский Суд признал, что отказ в принятии заявления “...не основывался ни на каких обстоятельствах, предусмотренных Статьей 129 Гражданского процессуального кодекса, на которые суд ссылался в качестве причины для отказа....Уголовно-исполнительный кодекс и Внутренние правила для исправительных учреждений... могут быть применены как основания для наложения дисциплинарных взысканий на заключенных данных учреждений, но никоим образом не могут служить основанием для принятия судом решения о принятии или отклонении гражданского иска. Гражданским процессуальным кодексом не предусматривается возможность ссылки на другое законодательство для ограничения доступа к суду. Соответственно, не было никаких законных оснований для оставления исков заявителя без рассмотрения. Ввиду этого Суд не считает нужным изучать, преследовала ли данная мера законную цель и была ли она целесообразной“.

В постановлении по делу “Шаркунов и Мезенцев против России“ от 10 июня 2010 г. Европейский Суд признал в отношении второго заявителя нарушение пп. 1 и 3 (d) ст. 6 Конвенции в связи с невозможностью допроса свидетеля.

Позиция Европейского Суда: свидетель обвинения С. “...не давала показаний на судебном слушании... ее заявление на процедуре опознания, в том виде, в котором оно было зафиксировано следственными органами, использовалось в ходе судебного разбирательства... при установлении вины второго заявителя в порче имущества посредством поджога...“.

Европейский Суд
отметил, что “...использование в качестве доказательства заявлений, полученных на этапе дознания и судебного расследования, само по себе не противоречит...“ положениям п. 3 (d) ст. 6 Конвенции “...при условии соблюдения прав защиты. В качестве общего правила, данные положения требуют предоставления подсудимому надлежащей возможности допросить лицо, свидетельствующее против него, в момент дачи показаний или позднее...“.

“Однако, права защиты ограничены в объеме, несовместимом с требованиями ст. 6 Конвенции, в случае если обвинение основывается исключительно, или в решающей степени, на приобщенных к делу показаниях свидетеля, которого обвиняемый не имел возможности допросить в ходе расследования или во время судебного разбирательства...“.

Европейский Суд указал, что “в случае если невозможность допроса свидетелей вызвана фактом их отсутствия в заседании, власти обязаны принять надлежащие меры для обеспечения присутствия таких свидетелей...“.

Тексты постановлений получены из аппарата Уполномоченного Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека.

Отдел специального контроля